Что русскому хорошо

ЧТО РУССКОМУ ХОРОШО, ТО АМЕРИКАНЦУ ОБИДНО

Проведя четыре года в командировке в США и каждое лето приезжая в отпуск, слышала один и тот же вопрос: чем американцы отличаются от нас?

Первое, что приходит на ум. Они не метеозависимые. Как и мы клянут ошибочные прогнозы метеорологов, но сообщений про магнитные бури, влияющих на здоровье, не слышат и не получают. Они думают, что вспышки на солнце только ученых должны интересовать. А уж если врач, который (за оч‑ч‑чень большой гонорар) должен тебя лечить и обследовать, станет ссылаться на события на солнце, то вместе с креслом катапультируется и приземлится в зале суда.

Американское мышление, как принято считать, — позитивное, а наше — негативное. В принципе верно. С одним важным уточнением: одно не лучше другого, можно сравнивать, но пальму первенства выдавать глупо. Так же, как в споре эскимоса, прославляющего свои снега, и бразильца, воспевающего тропики, победителя не будет. Каждому мило свое.

Кто из нас не потешался, глядя американские фильмы, где героя подстрелили, проехались по нему автомобилем, в луже крови плавает, а к нему подходит другой герой и спрашивает: «С тобой все в порядке?» (Are you OK? ) Да где же в порядке, когда на последнем издыхании! «Мужик, ты жив?» — спросил бы русский.

У нас страхование — от слова «страх», у них та же самая отрасль — от слова «уверенность». Мы платим, чтобы избежать страха, они — чтобы обрести уверенность. У нас — жертвы катастрофы, у них — выжившие (survivors). Мы обсуждаем проблемы, они — вопросы (issues).

«Нет проблем!» — выражение, которое пошло гулять по свету благодаря американцам. И означает оно вовсе не отрицание трудностей, закрытие глаз на них, а оптимистическую уверенность — нет таких проблем, с которыми я бы не справился.

Американский позитивизм, который подчас нам кажется неестественным и наигранным, на самом деле совершенно искренен. Он имеет глубокие корни в истории страны, в особенностях религиозной терпимости, он лелеется, воспевается, он — моральный императив, способ выживания нации. Книгой американского священника Норманна Винсента «Сила позитивного мышления» зачитывались миллионы. Основная идея: если вы мыслите позитивно, то обязательно добьетесь успеха. Скарлет О‑Хара из «Унесенных ветром» в трудных ситуация произносила: «Об этом я подумаю завтра. Завтра будет новый день». Вера в хэппи энд завтра — краеугольный камень психологии американца.

А мы‑то сильно сомневаемся, что завтра будет лучше, чем сегодня. Поэтому — жалеем человека, переживающего неприятности: «Ах, ты, бедный! Судьба‑злодейка. Не повезло тебе». Если вы это скажете американцу, то жестоко его обидите. Да еще из лучших побуждений переведете дословно «Бедняжка» (You poor thing)! Таким образом вы запишите американца в разряд неудачников, лузеров — людей, которые в Америке, в отличие от России, не вызывают сочувствия. Никто там не хочет быть бедненьким.

На традиционный обязательный вопрос при встрече — Как дела? (How are you?) есть единственный правильный ответ — Спасибо, хорошо! (Fine, thanks), без вариантов. Сравните наши возможности: Отлично. Нормально. Так себе. Отвратительно. Паршиво. Хуже не бывает.

Но ведь и американцы не вечно улыбаются, не постоянно в шоколаде, в их судьбах случаются и роковые болезни, и страшные потери. Тем не менее, вступительное — «Хорошо, спасибо!» — прозвучит обязательно. А потом вам расскажут о том, что заболела мама или любимая собака попала под машину, на работе сократили или ураганом дом смыло. Но все с оптимистическим финалом — выкарабкаюсь, выживу, одолею. Я в порядке (I‑m fine).

У моей американской подруги скоропостижно умер муж, молодой и сильный мужчина. Выражая соболезнования, я говорила, что вместе они прожили замечательное время, были подарком друг другу, и хорошее остается с ней навсегда, и будет согревать ее... А я потом не выдержала, всплакнула и выпалила: " Какая ужасная судьба! Ну, за что?" Подруга слабо улыбнулась и ответила: «Спасибо, Наталья! Как это по русски». Она имела в виду, что плакаться на судьбу, проклинать ее — очень по русски. Американцы с судьбой в других отношениях, более деловых. Слово «фатализм» имеет у них негативный оттенок, безо всякого русского снисходительного списывания на неподвластный рок.

Вернусь к мысли, которую уже высказывала. Наш пессимизм и их оптимизм оценок не имеют. Американским колонистам требовалась большая вера в себя при освоении новых земель. Нам, россиянам, чтобы выжить, нужно было исходить из худшего, быть готовым к новым испытаниям, не строить воздушных замков, не поддаваться иллюзиям, не закрывать глаза на несчастия товарища — большинство установок с частичкой «не».

Русский этикет предполагает и вежливые просьбы, начинающиеся с отрицания: не скажите, как пройти...? не подскажите, который час? не угостишь сигаретой? Наши люди, плохо знающие язык, но желающие выставить себя культурными представителями, переводят дословно и попадают в конфузливую ситуацию. На них смотрят как на... на дремучих иностранцев. Впрочем, ошибки русских в английском, как и американцев в русском — отдельный разговор.

Даже нейтральное «Скажите, пожалуйста...» (Tell me please), когда вы спрашиваете дорогу к музею или ближайшей почте, звучит для американцев грубовато и слегка насмешливо. (Уместный вариант: Could you please tell me ...)

Нас коробит и кажется профанацией чувств, когда в конце телефонного разговора муж говорит жене, или мать ребенку: «Я тебя люблю!» А американцы наше: «Целую! Пока!» — воспринимают неуместной демонстрацией интимности. И то, и другое не больше, чем формальности. Но собственные штампы нейтральны, а чужие режут ухо.

В дискуссии, в споре мы вполне можем сказать друг другу: «Ты не прав», и никто не обидится. Для американца точная калька этого выражения (You are wrong) звучит резко, почти синонимом оскорбления, вроде: «Вы говорите неправду». Они предпочитают куртуазное: едва ли я могу с вами согласиться, я не полностью с вами согласен.

Еще о телефонных разговорах. Американцы обычно скоро переходят к делу. После приветствия и ритуального «Как дела?», которое, как уже говорилось, в варианте отступления от нормы «Все отлично!» повергает в шок, — следует причина звонка. Мы же считаем необходимым поинтересоваться здоровьем родственников и успеваемость чад в школе, и только затем заговорим о деле. С другой стороны, мы заканчиваем разговор лаконично — приветы и «Пока!». Они выходят плавне и манернее: как приятно было поговорить, обязательно увидимся и прочие реверансы. Иными словами, у нас танец вежливости в запеве и конкретный, у них — в финале и расплывчато‑вежливый.

В Америке мне бросилось в глаза, как легко, не по погоде одеты дети. Дует сильный ветер, а у детишек голые коленки, голова не покрыта. Да еще трескают мороженное и пьют напитки со льдом. Считается, что все это закаляет организм. Их дети, пожалуй, меньше болеют простудными заболеваниями.

Наша система образования ставит целью вбить в ребенка как можно больше знаний, утрамбовать хорошенько. В их школах упор делается на раскрытие личностного потенциала. Поэтому среди обязательных дисциплин риторика и ораторское искусство. Школьники постоянно готовят доклады, участвуют в диспутах. Разница становится заметна, когда дети вырастают. Послушайте, как и что говорят в телевизионных интервью наши спортсмены или чиновники. Речь косноязычна, словарный запас скудный, мысль запутанна. В Америке приставь микрофон на автозаправке любому негру — ой, простите, афроамериканцу — он по затронутой проблемы соловьем зальется.

Российские школьники, общаясь с американскими сверстниками, поражаются их «дремучести»: тебе тринадцать лет, а ты корень квадратный не умеешь извлекать? Зато американский подросток подготовлен к главной цели: хорошо себя продать в будущем. Специальные узкие знания он доберет в колледже.

Мы считаем свой внутренний мир, способности и таланты чем‑то вроде сокровищницы, которая постепенно открывается окружающим. Американцы полагают, что личные достоинства прятать глупо и недальновидно. Поэтому многие наши специалисты на собеседованиях в американских фирмах выглядят бледно. Российский инженер стесняется воспевать свои таланты и заслуги, хвастовство — признак бескультурья. Но американский работодатель отсутствие напористого желания представить себя с лучшей стороны воспринимает как признак низкой квалификации. Какая может быть застенчивость при деловом подходе?

Слышала от многих: наши специалисты, работающие в американских фирмах и, соответственно, под началом американцев, не сразу улавливают, что неясно строгое, сформулированное в сослагательном наклонении пожелание руководителя — это приказ к действию, а не благое разглагольствование.

У нас тоже становится не принятым обсуждать финансовые обстоятельства человека, его зарплату, приработок или гонорары. Но все‑таки не поинтересоваться у подруги, сколько положили сыну‑выпускнику ВУЗа на первой работе, какая пенсия у отца‑военного или мамы — заслуженной учительницы, как‑то даже неделикатно, будто их обстоятельства жизни тебя не волнуют. У американцев табу на подобные разговоры практически не имеет исключений. Чужой кошелек — не вашего ума дело.

Равно как и проблемы со здоровьем. О своих хворобах рассказывай в конкретном плане, например, если нужен совет, к какому специалисту обратиться. И о диагнозах собеседника не расспрашивай — бестактно, вроде подсматривания в момент интимных оправлений. Хотя, конечно, две беременные подруги или только родившие, как и наши, будут взахлеб, с медицинскими подробностями обсуждать происшедшее.

Простых людей, то есть нас вами, интересуют простые вещи. Скажем, почему у американцев такие белоснежные зубы? Друзья, тут нет никаких загадок, специальных паст, средств и мероприятий. Они их, зубы, чистят. Маниакально. Утром, вечером — само собой. Но еще при любой возможности: после ланча в туалете офисного здания, заскочив домой переодеться перед театром, между театром и рестораном, после... Но это уже — на ночь, упоминала. Затрудняюсь сказать о мотивах: то ли эстетический — улыбка должна быть ослепительной и не желтозубой, то ли материальный — если за пару зубов надо выложить стоматологу ползарплаты, то поневоле зачистишь.

Об Америке, многонациональном котле, иногда говорят как о стране, где отсутствуют формальности, правила этикета, где можно вести себя как заблагорассудится. Заблуждение. Конечно, если вы приехали в недельную турпоездку, если ваш английский на уровне средней неспециальной школы, то вам не до манерности. Тем более что и с русским нижегордским не пропадете. Покрутите несколько минут головой на Манхэттене и увидите безошибочно «свое» лицо соотечественника, у него и спросите, где метро или Центральный парк.

Тем, у кого в отношении Америки более серьезные намерения, я бы посоветовала книгу Линн Виссон «Русские проблемы в английской речи. Слова и фразы в контексте двух культур». Если вы, конечно, эту книгу найдете. Мне удалось с большим трудом. И упоминание этого труда — не реклама, а естественное желание дать совет. Потому что мы, россияне, любим давать советы... о которых не просят.

Лучше всего разницу мировосприятия демонстрируют устойчивые выражения, фразеологизмы. Точнее — неправильное их толкование. Есть английская пословица: катящийся камень мхом не обрастет. Как бы ее мы восприняли? Мол, надо не прозябать, не сидеть на месте, крутиться, тогда и не заплесневеешь. Ошибка. Мох — в их, английско‑американском варианте, — это богатство и достаток, надо не бродить по миру, а сидеть дома и наживать капитал. И у нас аналогичные поговорки: по свету бродить — добра не нажить, кому на месте не сидится, тот добра не наживет. Этот пример из арсенала ложных друзей переводчика я привела, чтобы подчеркнуть тривиальную мысль: чувствуют, живут, страдают и ликуют люди везде одинаково, у них сходные поводы для горя и для счастья, да и бывают зачаты люди, на свет появляются исключительно аналогично. Из пункта «А» в пункт «В» мы следуем, имея одни и те же цели, только выражаем их по‑разному.